Шли солдаты прохожие, остановились у старушки на отдых. Попросили они попить да поесть, а старуха отзывается: — Детоньки, чем же я вас буду потчевать? У меня ничего нету. А у ней в печи был вареный петух в горшке, под сковородой. Солдаты это дело смекнули; один — вороватый был! — вышел на двор, раздергал воз со снопами, воротился в избу и говорит: — Бабушка, а бабушка! Посмотри-ка, скот-ат у тебя хлеб ест. Старуха на двор, а солдаты тем времечком заглянули в печь, вынули из горшка петуха, наместо его положили туда ошмёток, а петуха в суму спрятали. Пришла старуха: — Детоньки, миленьки! Не вы ли скота-то пустили? Почто же, детоньки, пакостите? Не надо, миленьки! Солдаты помолчали-помолчали да опять попросили: — Дай же, бабушка, поесть нам! — Возьмите, детоньки, кваску да хлебца; будет с вас! И вздумала старуха похвалиться, что провела их, и загадала им загадку: — А что, детоньки, вы люди-то бывалые, всего видали; скажите-ка мне, ныне в Пенском, Черепенском, под Сковородным, здравствует ли Курухан Куруханович? — Нет, бабушка! — А кто же, детоньки, вместо его? — Да Липан Липанович. — А где же Курухан Куруханович? — Да в Сумин город переведен, бабушка. После того ушли солдаты. Приезжает сын с поля, просит есть у старухи, а она ему: — Поди-ка, сынок! Были у меня солдаты да просили закусить, а я им, дитятко, заганула загадочку про петуха, что у меня в печи; они не сумели отгадать-то. — Да какую ты, матушка, заганула им загадку? — А вот какую: в Пенском, Черепенском, под Сковородным, здравствует ли Курухан Куруханович? Они не отганули. «Нет, — бают, — бабушка!» — «Где же он, родимые?» — «Да в Сумин город переведен». А того и не знают, что у меня в горшке-то есть! Заглянула в печь, ан петух-то улетел; только лапоть вытащила. — Ахти, дитятко, обманули меня проклятые! — То-то, матушка! Солдата не проведешь, он — человек бывалый.
